Нейросеть в структуре объективной стороны преступлений против общественной нравственности (на примере ст. ст. 240, 241–2422 УК РФ)

Искусственный интеллект в настоящее время внедряется и используется повсеместно, в том числе в преступной деятельности. Целью исследования является изучение нейросетей, способствующих облегчению совершения противоправных деяний, закрепленных в статьях гл. 25 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ), в структуре объективной стороны составов преступлений в качестве факультативных признаков.

Для достижения и в соответствии с поставленной целью необходимо решить следующие задачи: проанализировать место изучаемой разновидности машинного обучения в структуре объективной стороны составов преступлений, на примере ст. ст. 240, 241–242² УК РФ, определить нейросеть в качестве факультативного признака объективной стороны указанных противоправных деяний, раскрыть проблемы квалификации при использовании генеративных математических моделей.

Методологической основой исследования выступает всеобщий диалектический метод, а также комплекс общенаучных и частно-научных методов познания для всестороннего рассмотрения изучаемой проблемы.

Результаты исследования. В структуре объективной стороны преступлений, описанных в ст. ст. 240, 241-242² УК РФ, генеративные математические модели могут выступать в качестве факультативных признаков объективной стороны – способа, средства или орудия совершения преступного деяния. Выявлены различные подходы, при которых нейронные сети, используемые при описании и обработке языка для компьютерных систем, синтеза изображений, аудио и видео-записей, определяются по-разному, характеризуя, в некоторых случаях способ, средство или орудие совершения преступления, а в других способ и средство совершения одновременно.

Выводы исследования. Генеративные математические модели в условиях современности имеют широкий потенциал в качестве криминогенного явления, способствующего упрощению совершения и распространения существующих противоправных деяний, в частности связанных с обращением порнографии и организацией проституции, что требует совершенствования уголовного законодательства и практики его применения. Совершение противоправных деяний против нравственности с использованием нейросетей значительно повышает общественную опасность, в связи с чем необходимо введение в ст. ст. 240, 241–242² УК РФ нового квалифицирующего признака, указывающего на совершение преступления с использованием систем искусственного интеллекта, а также аналогичного обстоятельства, отягчающего наказание, в ст. 63 УК РФ.

1. Абдусаламов Р.А., Арсланов Ш.Д. Специфика и способы совершения преступлений в сети Интернет. Вестник Дагестанского государственного университета. 2014;(1):116–118.

2. Адамович В.В. Нейросети как новый инструмент для совершения киберпреступлений: постановка проблемы. Санкт-Петербургский международный криминалистический форум: материалы международной научно-практической конференции (Санкт-Петербург, 10–11 июня 2024 г., Санкт- Петербургский университет МВД России). СПб.; 2024.

3. Бахарева Д.А. Искусственный интеллект как способ совершения преступления. Судебные экспертизы в уголовном процессе: теория и практика: материалы II Всероссийской научно-практической конференции (Москва, 19 октября 2023 г. Московская академия следственного комитета). М.; 2024.

4. Васильев А.А., Шпоппер Д., Матаева М.Х. Термин «искусственный интеллект» в российском праве: доктринальный анализ. Юрислингвистика. 2018;7(8):35–44. DOI: https://doi.org/10.14258/leglin(2018)7-804.

5. Дремлюга Р.И. Интернет как способ и средство совершения преступления. Информационное право. 2008;(4):27–31.

6. Дремлюга Р.И. Использование искусственного интеллекта в преступных целях: уголовно-правовая характеристика. Азиатско-тихоокеанский регион: экономика, политика, право. 2021;23(3):153–165. DOI: https://doi.org/10.24866/1813-3274/2021-3/153-165.

7. Иванов В.Г., Игнатовский Я.Р. Deepfakes: перспективы применения в политике и угрозы для личности и национальной безопасности. Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.: Государственное и муниципальное управление. 2020;7(4):379–386.

8. Кобец П.Н. Правосубъектность технологий искусственного интеллекта: научные позиции исследователей и перспективы совершенствования. Правопорядок: история, теория, практика. 2024;1(40):8–14.

9. Скрипченко Н.Ю. Использование информационнотелекоммуникационных сетей в криминальных целях: нормативный учет и перспективы расширения уголовно-правового значения. Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Юридические науки. 2024;28(1):196–214. DOI: https://doi.org/10.22363/2313-2337-2024-28-1-196214.

10. Степанова А.В. Взаимосвязь искусственного интеллекта как средства совершения преступления и иных объективных признаков состава преступления. Образование и право. 2021;(5):349–353. DOI: https://doi.org/10.24412/2076-1503-2021-5-349-355.

11. Тарасик Н.М. Анализ правовых основ борьбы с киберпреступностью. Успехи в химии и химической технологии. 2016;XXX(5):66–68.

12. Ткачев И.О. Спорные вопросы квалификации преступлений, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных сетей. Применение уголовного и уголовно-процессуального законодательства в практике Следственного комитета Российской Федерации: актуальные проблемы и рекомендации по их решению: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Москва, 21–22 мая 2024 г. Московская академия следственного комитета). М.; 2024.

13. Филимонов В.А., Тризкин Б.М. Искусственный интеллект как суперсимулякр и деонтологизация кота Шрёдингера. В: Роботы заявляют о своих правах: Доктринально-правовые основы и нравственноэтические стандарты применения автономных роботизированных технологий и аппаратов: монография / под ред. А.Ю. Мамычева, А.Ю. Мордовцева, Г.В. Петрук. М.: Издательский Центр РИОР; 2020.

14. Шмяткова Н.В. Искусственный интеллект: субъект или способ совершения преступления? Государственная служба и кадры. 2023;(5):276–279. DOI: https://doi.org/10.24412/2312-0444-2023-5-276279.

15. Jomon P Jose Legal liability issues and regulation of Artificial Intelligence (AI). Journal of the Nationality Law School of India University. 2018;(1):1–76.